Приют для позитивных Графоманов

[Georgiy]

Я новичок на форуме, и по правилам форума я должен что-то позитивное выложить на форум. Мне кажется, что этот мой опус  позитив. В любом случае форумчане могут быть уверены, что в дальнейшем я не буду их терроризировать своим творчеством.

ЗАПИСКИ КОМАНДИРОВОЧНОГО

Уважаемый человек

После окончания ВУЗа я всего три года проработал в одном академическом институте, когда мне предложили поехать на конференцию в США (это было лет 40 назад, мне было лет 27). Я не мог в это поверить. Никто и никогда не посылал за бугор молодого специалиста в советское время, да ещё и сволочь беспартийную. Правда я за два года сделал один очень хорошую и серьёзную работу и написал статью. Её я должен был доложить на конференции. Руководитель моей группы добавил в авторы себя, начальника нашего отдела, начальника хим.лаб. с его ведущим сотрудником, где выращивались кристаллы, а начальник отдела добавил в авторы директора.

Только после возвращения из командировки я понял причину моей удачи. Вышла  моя статья в ЖЭТФ, но себя я в списке авторов не нашел. Видно начальнику отдела показался слишком длинным список авторов, а так как моя фамилия стояла в конце по алфавиту, то её он и сократил. В качестве компенсации он мне и устроил командировку.

Надо было пройти местком, партком, иностранную комиссию, первый отдел и что-то еще, что я уже и забыл. Писал какие-то обоснования, собирал подписи, прошел инструктаж. Мне сказали, что по возвращению я должен был написать отчет, где были бы сведенья: с кем я встречался и о чем разговаривал.

На конференцию я летел не один, а в составе делегации из трёх человек. Мои коллеги были люди солидные лет под пятьдесят – профессора, доктора наук, лауреаты гос. и лен. премий. Одеты они были шикарно (ещё бы при зарплате 400 рублей): нейлоновые рубашки (25 р), кримпленовые костюмы (220 р), итальянская обувь, купленная с черного хода магазина, яркие галстуки. Я простой инженер с зарплатой 120 р. не мог это себе позволить. Я уже был женат и имел годовалого ребенка. В дорогу я взял свой свадебный костюм. Его я приобрел в «Детском Мире» - там цены были раза в 2-3 ниже, чем в магазинах для взрослых. Тогда брюки у меня были 44 размера, а пиджак 46-го. Брюки я купил от школьной формы за 9 рублей, но из чистой шерсти. Твидовый мягкий пиджак мальчикового фасона за 26 рублей, а две белые рубашки от пионерской формы, я сейчас не помню, сколько они стоили, но не больше шести рублей. Одну я купил с коротким рукавом, а другую с длинным. Правда, меня расстраивали вышитые пионерские костры на рукаве и на левом кармашке. Итальянские ботинки мне дал поносить муж моей сестры на время командировки. Галстуки я принципиально не носил. Сестренка перешила мне брюки под модный тогда фасон - вверху узко, в обтяжку, а внизу слегка расклешено. По поводу фасона я засомневался, но сестра отрезала – «Иначе все подумают, что у тебя попы нет». На голове у меня была копна из давно не стриженых каштановых волос в мелкую завитушку,  как у Майкла Джексона в детстве и юности. Мои коллеги называли меня нежно Гошей или просто «молодой человек». Понятно, в их глазах я выглядел очень не серьёзно.

К гостинице от такси мы двинулись гуськом со своими чемоданами. Я замыкал шествие, так как кроме своего рюкзака я тащил чемодан одного уважаемого коллеги. На входе стоял швейцар. Он оценивающе оглядел нашу процессию и отвернулся в сторону, игнорируя наше прибытие. Мои коллеги уже прошли через дверь, но когда я сам к ней приблизился, швейцар мгновенно подскочил и уважительно открыл передо мной дверь, сказав что-то доброжелательное, и улыбнувшись мне всеми своими 64 зубами. Я испугался. Я знал, что надо давать швейцару на чай, но не знал сколько. В кошельке у меня были только три сотенных купюр. Я покраснел до корней волос и, заикаясь, начал объяснять, что у меня пока нет мелочи, но я обязательно отдам. Он искренне рассмеялся, хлопнул меня по плечу и сказал, что все в порядке.
У нас с ним сохранились дружеские отношения на всё время моего пребывания в гостинице. Он всегда открывал передо мною дверь, всячески демонстрировал своё дружелюбие. Я заранее запасался четвертаками (теперь в наше время надо швейцару давать доллар на чай). Но моих коллег он игнорировал, делая вид, что их не видит. Меня это озадачивало, но спросить его я не решился.
На конференции я встретил Мартиниса – он инженер, латиноамериканец. Его фирма поставляла какое-то оборудование в наш отдел. Ну, не знаю. В Москве мы с ним практически не общались, а тут, увидев знакомое лицо, я бросился к нему как к родному. Разговорились, он пригласил меня к себе, обещая научить, как правильно пить водку, сделанную  из кактусов (забыл, как она называется), а я предложил научить его пить русскую водку. Мартин спросил:
- А ты не боишься пить просроченную водку?
- Это как?
-После двух лет хранения срок годности водки истекает, и её продают дешевле раза в три в специальных магазинах.
- Нет, не боюсь. – Сказал я.
- Тогда держи адрес магазина. Встретимся здесь завтра в три и поедем ко мне.

Накануне я зашел в магазин и купил бутылку водки и банку консервированных огурцов.
У Мартиниса я сразу предложил начать с русской водки. Открыл банку с огурцами, вытащил один крупный огурец, хотел вручить его Мартинису, но почувствовал что-то не то. Лизнул его. Не фига себе, так это же варенье из огурцов. Какой дурак такое мог придумать? Я расстроился, а Мартин предложил продолжить со своей водкой. А вот, вспомнил, текила её зовут, но по вкусу просто самогонка – сивухи много.
Захмелев, я описал Мартинису странное поведение швейцара. Мартинис расхохотался:
- Да видел я твоих коллег!  У нас одежда из натуральных материалов дорого стоит, а вся синтетика – центы. Нейлоновые рубашки только нищие негры носят, а кримпленовые костюмы в моде сейчас только у сутенеров. Так что ты для него со своей рубашкой из чистого хлопка и костюме из чистой шерсти самый УВАЖАЕМЫЙ ЧЕЛОВЕК из вашей компании. Хочешь, я поговорю со швейцаром? Действительно, не правильно так обижать твоих коллег.
- Нет, не надо. – Сказал я, хихикнув, а затем добавил с пьяным садизмом:
- Я своим коллегам на обратном пути сам все расскажу.

Меня знакомят с миллионером

На следующее утро будильник разбудил меня в шесть часов. Сегодня ответственный день – мой первый доклад в жизни на международной конференции. Я жутко волновался и меня била дрожь. Рука привычно потянулась к пачке сигарет. На столе валялось штук десять пьезозажигалок по 55 центов за штуку, их я купил в подарок друзьям и коллегам. В Москве пьезозажигалки в те времена стоили очень дорого. Я улыбнулся. Когда я их принес в номер, то обнаружил, что ни одна зажигалка не работает. Я с возмущением вернул их в магазин, но там мне объяснили, что зажигалки с защитой от детей и так насмешливо на меня посмотрели. Там надо было просто пимпочку одну нажать.
Я постепенно втягивался в работу конференции и перестал смущаться, когда ко мне кто-то обращался. Американцы очень дружелюбные ребята и ко мне очень хорошо отнеслись. Когда они хотели подчеркнуть своё дружеское отношение ко мне, то очень сильно хлопали меня по плечу. Я спросил Мартиниса:
- Зачем они так делают, ведь мне же больно?. - Мартинес, улыбаясь сказал:
- Они боятся, что их примут за голубых.
- А кто такие голубые?
- Ну, это геи.
- А кто такие геи? – Мартинис посмотрел на меня как на последнего идиота и сказал:
- Гомосексуалисты! – Тогда Интернета еще не было, но значение слов гомосексуалист я уже знал с 23 лет. Стоило ехать за океан, чтоб узнать, что голубой, гей, гомосексуалист одно и тоже. Спустя час я с ужасом догадался, почему мои друзья из Вены так странно ответили на мои поздравления на рождество. На английском я писал также неграмотно, как и на русском. Как слышится – так и писал. В начале письма (по обычной почте) я хотел написать «Привет парни», но вместо слова guy’s написал gay’s. Ребята не знали русского языка, но ответили по-русски печатными буквами – САМ ТАКОЙ.

Было только начало июня, но в этом южном штате стояла сухая жаркая погода, не меньше 35 градусов. Нет, градусник был, но измерял все в по шкале Фаренгейта, а я забыл как он переводится в шкалу Цельсия. Я понял, что в шерстяных брюках и пиджаке просто загнусь. Я побрился и принял душ. Стоя голым перед зеркалом, я, не надевая майки, надел на себя накрахмаленную отглаженную белую рубашку от пионерской формы с коротким рукавом. С вышитыми кострами на левом карманчике и правом рукаве она смотрелась просто замечательно. Парень, не знающий пионерскую символику, ни за что не догадается, что это детская рубашка. Блин! Тут вошла горничная пуэрториканка лет 23-х, извинилась и сказала, что ей надо поменять полотенца в ванне. Прошла в ванну, делая вид, что не видит, что я без штанов. От неожиданности у меня что-то внутри опустилось, и я не сразу сообразил повернуться к ней спиной, и стоял как идиот, не зная, что делать. Возвращаясь, она, не глядя на меня, открыла дверь, оглянулась, лукаво улыбнулась и сказала на плохом английском:
- Мистер, а у вас клёвая рубашка. – И ушла. Я рухнул на кровать и бессмысленно уставился в подушку, потом расхохотался. Моё настроение резко поднялось, и все треволнения ушли. С хорошим настроением я натянул на свою голую попу шорты кремового цвета, которые купил ещё в Артеке в 15 лет. Они немного сели от стирки, но были сантиметров на семь ниже места, где ноги переходят в попу. На конференции было много мужиков, которые ходили в гавайских рубашках и шортах. Правда их шорты были более просторные и почти до колен.
Я внимательно в зеркале осмотрел себя сверху донизу.  Верх мне не понравился: волосы снова встали дыбом, и я напоминал себе одуванчик каштанового цвета. После душа щеки и кончик носа мои раскраснелись, а детские ямочки на щеках стали контрастнее. Я пожалел, что побрился. Небритый я выглядел бы более мужественным.

Коллеги меня встретили насмешливыми взглядами, но ничего не сказали по поводу моей одежды. Они искренне пожелали мне удачи.
Мой доклад был вторым. Я только делал вид, что слушаю первый доклад. На самом деле я перебирал в уме тезисы своего доклада, стараясь ничего не забыть. Наконец, председатель назвал тему моего доклада и имя докладчика, т.е. моё имя, да и еще он обозвал меня доктором. От этого я вскочил, как будто мне шило в попу всадили, и почти вприпрыжку побежал на голгофу. По залу прокатила волна сдержанных смешков. Я мгновенно покраснел и постарался сдержать свою прыть. Начал я свой доклад, заикаясь, но потом взял себя в руки и смог разумно раскрыть всю тему. Последовали вопросы, но простые. Слава богу, вопросы, которых я боялся, никто не задал. Из-за одного вопроса мне пришлось выписывать на доске длинные формулы, довольно долго. Меня нервировало, что за спиной раздавались отдельные смешки, а когда я повернулся лицом, то они только усилились. Чуть позже я понял почему. Когда я поднимал правую руку, чтоб записать формулу повыше, моя короткая пионерская рубашка вылезла из шорт, две нижние пуговицы расстегнулись так, что стал виден пупок, шорты слегка приспустились, не сильно, но достаточно чтоб зрители догадались, что я без трусов, а лицо я умудрился все вымазать мелом. Каждому докладчику слегка хлопали, но мой доклад вызвал, чуть ли не бурю оваций. Еще бы, доклад со стриптизом.

Мои коллеги меня искренне поздравили с хорошим выступлением. Один сказал, что еще одна такая работа и можно писать кандидатскую диссертацию, а другой цинично добавил: « а там и защита – сорок минут позора и сорок лет обеспеченной жизни».
Тут подошел Мартинис с мужиком лет пятидесяти и представил его:
- Это мистер Марлоу, президент нашей фирмы. – Я ещё находился в эйфории от своего выступления и решил проявить свою осведомленность:
- Мистер Марлоу, а как продвигается работа по созданию новых датчиков движения, о которых вы объявили год назад?
- Работы близки к завершению, но фирму, которая сейчас этим занимается, я продал за тридцать миллионов пол года назад. – Небрежно сказал он.
- Джентльмены, позвольте всех вас пригласить завтра на нашу фирму, на экскурсию. Даю слово, что скучно вам не будет. Затем мы отправимся в один замечательный итальянский ресторанчик и отметим удачное начало научной карьеры вашего молодого коллеги. Джорж,  вы не против? – Я покраснел от удовольствия и смущения и смог только кивнуть.
- Мартинис, снимите нас всех четверых на память. – Я с мистером Марлоу встал в центре, а мои коллеги по бокам. Мистер Марлоу обнял меня за талию, но как-то не удачно под рубашку, и прижал меня к себе. Мартинис защелкал мыльницей.

Пагубные последствия заокеанской дискотеки

На следующий день мистер Марлоу заехал за нами в гостиницу в девять часов. Он зашел ко мне в номер, но вел себя совсем по-другому, чем вчера - демократичнее. Сразу попросил, чтобы я называл его Стивом. Я, при росте 170 весил 59 килограмм, а Стив на 25 килограмм весил больше при росте 175, но он, задавая вопрос, склонял голову чуть набок и приспускал одно плечо так, что создавалось впечатление, что он смотрит на тебя снизу вверх. Разговаривали по-английски, хотя мой английский был очень косноязычен – не хватало практики. У Стива был жуткий местечковый акцент, такой я встречал только в моем любимом городе Одессе. На меня сразу повеяло Родиной, и я почувствовал себя со Стивом совершенно свободно и задал ему интимный вопрос:
- Стив, а сколько ты стоишь? – Стив назвал цифру меньше ста миллионов. При этом он не забыл склонить голову, опустить плечо и посмотреть на меня, оценивая впечатление, которое на меня произвел. Но меня, парня с совковым воспитанием, это не впечатлило.

Стив с искренним интересом расспрашивал меня о моей учебе, семье и о том, чем я увлекаюсь в свободное время. Рассказал и о себе. Родился и вырос в Бронксе, но ему удалось закончить колледж. Стив с гордостью заявил, что себя он сделал сам, благодаря трудолюбию, упорству и безошибочному чутью в выборе направления деятельности. Забавно, лет через двадцать он признался мне, что примерно в это время к нему заходил Билл Гейтс и умолял его купить 10-15% акций его компании. Стив ему отказал, хотя  тогда эти акции стоили копейки.

Я опять надел шорты на голую попу, так как семейные трусы были длиннее шорт и выглядывали из-под них, и мы со Стивом спустились вниз. Там нас ждали мои коллеги и большая, красивая машина светло-голубого цвета. Я не разбирался тогда в иномарках. У моего отца была инвалидная машина «Запорожец», которую ему меняли каждые семь лет. На ней я его возил на дачу, в поликлинику и на протезный завод. Когда я Мартиниса отвозил в аэропорт, то, увидев моего ушастого запорожца, он расхохотался и назвал её табуреткой на колесиках.  Из вежливости я поинтересовался:
- Стив, а какой  марки автомобиль?
- Кадиллак №…. (номер я не запомнил). - Сказал Стив и со значением посмотрел на меня. Вероятно, это была крутая марка. Я её похвалил:
- Шикарная тачка. Наверное, твоя жена была счастлива, когда ты её купил? – Стив рассмеялся:
- Моя жена итальянка, у неё брат коммунист. Она мне сказала, что «на Кадиллаках ездят только евреи, капиталисты и сутенеры». Я ей говорю «дорогая, но  я и так и еврей и капиталист». Мы все рассмеялись и сели в машину. По дороге Стив с моими коллегами обсуждали перспективы бейсбольных команд. Оказывается, мои коллеги в этом не плохо разбирались. Мне это было не интересно, и я отключился.

На фирме Стив повел нас сначала показывать производственные помещения. Мне сразу стало скучно, и я потихоньку откололся от них. Мартинес мне уже давал буклеты своей фирмы, и я прекрасно знал, что она производит. В частности приборы для научных исследований. Я бы с удовольствием купил бы у них строб интеграторы, но кто мне даст деньги на это?

Самое интересное, что я обнаружил – были три бесплатных автомата с фантой, кока-колой и льдом, а еще я обнаружил двадцатилитровую бутыль со спиртом ректификатом. Внизу бутыли был краник, а под ним хим. стакан. Спирт они использовали в технических целях. Местные парни были поражены, узнав от меня, что его  можно пить. Спирт даже на ночь не запирался в сейф. Мне на работе выдавали пол литра спирта в месяц для технических целей, протирки оптических осей и для хорошего самочувствия научных сотрудников. Я его сразу убирал в маленький сейф, но и это не помогало. Мастеровые просто грохали сейф об пол, бутылка разбивалась, а спирт сливали через щели сейфа.


В ресторане я сразу накинулся на свиные ребрышки – они такие вкусные. Практически не участвовал в разговоре, только иногда реагировал на тосты в мою честь. Стив развил буйную активность, пытаясь всучить  продукцию своей фирмы. Я уже понял, что был только поводом для этой встречи и не встревал.

Мои коллеги были влиятельные люди, а наш директор занимал высокое положение в академии наук и имел связи в правительстве. Речь шла о поставках сверхпроводящих оптических соленоидах, многоканальных ядерных анализаторах, ну, и еще всякая всячина, которую я тогда считал мелочью. Мои коллеги были в этом заинтересованы и предложили устроить выставку на базе нашего института, чтобы привлечь внимание других научных учреждений. Так как я ничего не мог вякнуть в этой связи, мне стало скучно, и  я все своё внимание переключил на молоденькую официантку, которая нас обслуживала.


Её звали Стефании, ей 18 лет (выглядела лет на 20), учится в высшей школе, а в ресторанчике подрабатывает. Ресторанчик был маленький, уютный, всего 12 столиков, и всего три столика были заняты. Я ей подарил юбилейный рубль (тридцатилетие победы над фашизмом). Она спросила, сколько он стоит и где находится Россия. Я соврал, что это соответствует двум долларам США, а Россия находится  севернее Вьетнама (в этом 75 году США закончили свою войну во Вьетнаме, и она должна была хотя бы знать, где Вьетнам находится). Стефании захлопала в ладошки, сказала, что через десять минут у неё кончается смена, и пригласила меня на дискотеку. Я никогда не был на дискотеках и, кажется, тогда и слова такого не слышал, поэтому сразу согласился.

На входе на дискотеку меня задержала охрана, усомнившись, что мне есть шестнадцать лет, но я не обиделся. Нет, если бы мне было семнадцать, то я бы обиделся, но мне было уже двадцать семь, и меня это только позабавило. У меня и в России и в сберкассах (при получении выигрыша в лотерею в один рубль) и в винных отделах требовали паспорт. Стефании на меня посмотрела настороженно, но я охранникам предъявил свой иностранный паспорт, а Стефании показал свою семейную фотографию. Странно, но Стефании было в восторге от моей семьи, и она меня обняла за талию.

У Стефании было масса знакомых сверстников на дискотеке. Все они её приветствовали, а некоторые интересовались кто я – младший брат или она сняла меня в детском саду. Позже я узнал, что такие короткие шорты носят только дошкольники.

Я вообще-то люблю танцевать, но на этой дискотеки у меня это не вызвало должного энтузиазма. На мой взгляд, музыка это основной компонент дискотеки, ведь на дискотеку идут танцевать. Так вот на этой дискотеке музыку не крутят. Есть фон — ритмичный, бьющий по ушам фон. Раз в час ставят какую-нибудь более или менее известную мелодию, чтобы оживить людей. Не возможно разговаривать. Разговаривать можно, только приложив ухо к губам собеседника. Танцевать там невозможно. Потому, что народу туда набивается явно в пять-шесть раз больше, чем вмещает помещение. А как прикажите танцевать на с боем отвоеванной тобой территории 40 на 40 сантиметров? Так и танцуют — прижав руки к груди. Но Стефании поступила проще: она положила мои руки себе на талию, а сама обняла меня за шею, и мы с ней стали целоваться.

Я еще тогда на дискотеке решил, что в Москве попробую с женой поцелуи с языком. Забегая вперед, скажу, что это плохо кончилось. У нас родился второй ребёнок, а зарплата моя оставалась прежней. Я вынужден был зайти к начальнику отдела и попросить его увеличить мою зарплату на 15 рублей, так как мне их не хватает, чтоб свести концы с концами. Начальник возмутился:
- Георгий! Мне бы твои проблемы! Мне вот не хватает 300 рублей, но я не бегаю к директору и не клянчу денег. Как так получилось, что ты допустил второго ребенка?! – Я пожал плечами и твердо заявил:
- Таков закон природы!  Вы же, как физик не против законов природы?– Начальник помолчал, а потом так осторожно сказал:
- Георгий, посмотрите в окно. Видите, идет дождь. Закон природы? Да! А люди калоши одевают! – Я рассмеялся – сильный ход, но я его легко парировал:
- Семен Семенович, а вы можете мне показать сейчас хотя бы одного молодого человека в возрасте от 14 до 40 лет, который надевает калоши во время дождя? Кроме того, советские калоши всегда рвутся и промокают, а на импортные калоши мне как раз 15 рублей не хватает. - Начальник улыбнулся.
Через три месяца меня перевели на должность научного сотрудника с окладом 140 рублей.