0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.
@Dmitry пишет:Сейчас читаю отрывок, рассказывающий о посещении Самгиным Всероссийской Промышленной Выставки и Ярмарки 1896 года в Нижнем Новгороде. Потрясающе интересно Горький описывает красоты и многообразие выставки, даже Клим Самгин при всем его скептицизме и отстранённости испытал чувство мощного восхищения, уважения к мастерам и чувство патриотизма. И описывается исторический приезд на Выставку молодого 26-ти летнего Николая Второго, недавно вступившего на престол. Я быстренько решил навести справки в интернете, чтобы уточнить конкретные нюансы, и оказалось что Царь как раз в сегодняшнюю дату 17 июля посещал Нижегородскую Выставку.
Клим «выдуман» с детства - вначале восторженно-влюбленным в «гениального ребенка» отцом, потом – учителями и, наконец, самим мальчиком-подростком-юношей-взрослым человеком Самгиным. Ничего гениального не было, и Клим знал это о себе с раннего возраста. Сначала знал, понимал – по реакции деда и некоторых взрослых, а особенно – по поведению детей. Стал старше – научился обманывать, сначала «экзаменаторов», а после – себя, причисляя всех «неверующих в исключительность» Самгина – к личным врагам и завистникам. Такое впечатление, что он уже родился стариком – и стариком недобрым, мнительным, самолюбивым, обидчивым. «Ему казалось, что сдержанностью и отчужденностью он внушает уважение к себе…» - «оправдывает» своего героя Горький.
Налицо противоречие. С одной стороны – антигерой, по капле убивающий в себе душу, способность радоваться жизни, любить и ненавидеть, бесчувственный и жестокий в своём безразличии к людям. С другой стороны – душа-то есть, мешает жить, требует своего, пробивается, ищет чего-то – да выживет ли?
С одной стороны – довольно неприглядный психологический тип. С другой стороны – все события, все разговоры, все мысли поданы нам от первого лица, «поданы» в восприятии Самгина – и происходит «слияние» - пусть невольное – героя с читателем (и с автором?). А, стало быть, хочешь - не хочешь – «включается» со-переживание.
В жизни мы так же много малодушничаем, совершаем мелкие подлости и пытаемся оправдаться сами перед собой, боимся чужого мнения, боимся быть собой. Конечно, мой друг прав: трудно найти в себе Наташу Ростову или князя Андрея. Зато Самгина – легко. Каждому. Так «антигерой» ли?! Скорее, типичный представитель. Человека разумного. Интеллигентного. Человека, который слишком много думает, а жить – забывает. А когда хочет – История не дает выжить…
Он встал, пошел дальше, взволнованно повторяя стихи, остановился предтемноватым квадратом, по которому в хаотическом беспорядке разбросаны былистранные фигуры фантастически смешанных форм: человеческое соединялось сптичьим и звериным, треугольник, с лицом, вписанным в него, шел на двухногах. Произвол художника разорвал, разъединил знакомое существующее начасти и комически дерзко связал эти части в невозможное, уродливое. Самгинпостоял пред картиной минуты три и вдруг почувствовал, что она внушаетжелание повторить работу художника, - снова разбить его фигуры на части иснова соединить их, но уже так, как захотел бы он, Самгин. Протестуя противэтого желания и недоумевая, он пошел прочь, но тотчас вернулся, чтоб узнатьимя автора. "Иероним Босх" - прочитал он на тусклой, медной пластинке иувидел еще две маленьких, но столь же странных. Он сел в кресло и,рассматривая работу, которая как будто не определялась понятием живописи,долго пытался догадаться: что думал художник Босх, создавая из разрозненныхкусков реального этот фантастический мир? И чем более он всматривался всоединение несоединимых форм птиц, зверей, геометрических фигур, тем болеетребовательно возникало желание разрушить все эти фигуры, найти смысл,скрытый в их угрюмой фантастике. Имя - Иероним Босх - ничего не напоминалоиз истории живописи. Странно, что эта раздражающая картина нашла себе местов лучшем музее столицы немцев.
Этот Босх поступил с действительностью, как ребенок с игрушкой, - изломалее и затем склеил куски, как ему хотелось.
Крылатые обезьяны, птицы с головами зверей, черти в форме жуков, рыб иптиц. Около полуразрушенного шалаша испуганно скорчился святой Антоний, нанего идут свинья, одетая женщиной, обезьяна в смешном колпаке; всюдуползают различные гады; под столом, неведомо зачем стоящим в пустыне,спряталась голая женщина; летают ведьмы; скелет какого-то животного играетна арфе; в воздухе летит или взвешен колокол; идет царь с головой кабана ирогами козла. В картине "Сотворение человека" Саваоф изображен безбородымюношей, в раю стоит мельница, - в каждой картине угрюмые, но все-такисмешные анахронизмы.